(Данную заметку я писал находясь на самоизоляции, во время которой значительно деградировал без качественного человеческого общения. Поэтому прошу не обращать внимание на грамматические и синтаксические ошибки, сухость речи и тп. Надеюсь это временно.)

После прочтения романа Анна Каренина, мне еще долго было сложно отойти от состояния некоторой прострации и нереальности произошедшего. Смерть. Сцена смерти Анны - одна из самых сильных и глубоких вещей из всего того, что я прочел за свою жизнь. Пожалуй каждый обыватель с детства знает сюжет этого романа, но сейчас после реального взаимодействия с ним, в глубине души я отказывался принять его финал.

“Это книга о вечных ценностях: о любви, о вере, о семье, о человеческом достоинстве” - написано в качестве аннотации к книге. В России так любят говорить о ценностях. Но были ли в нашей стране когда-то иные ценности кроме приспособления и выживания? Я так пока и не смог для себя ответить на этот вопрос. В любом случае, разве об этом книга? Анна скорее является противопоставлением таким “вечным ценностям” и вечной лжи. Ее главной ценностью была жизнь. А это совсем не тоже самое, что ценность выживания. Для чего, зачем эта аннотация здесь… Человек читавший книгу мог ее написать? Один мой бывший коллега, слушая шестую Чайковского, представлял березки и поля. На месте трагедии видеть пасторальные пейзажи это своего рода дар. Таких одаренных людей тьма. И они помимо прочего пишут аннотации к великим книгам. Впрочем, в этом ничего нового, как говорил, еще один мой коллега: “Никогда не забывай, с кем ты работаешь.”

Так исторически сложилось, что, говоря о Толстом, часто вспоминают его вечного спутника Достоевского. По правде говоря, это немного абсурдно ведь писатели совершенно разного масштаба, как сравнивать Толстого с Донцовой или с автором Гарри Поттера. Но все же я его использую тоже. Для меня это сравнение удобный прием, чтобы сфокусироваться на предмете обсуждения, абстрагировавшись от шелухи - вычесть из одного другое и оставить главное.

Герои Достоевского, если можно так выразиться “плоские”. Каждый герой - это носитель какой-то идеи, ромбик из блок-схемы с ручками и ножками. За рамки границ своей идеи герой Достоевского выйти никак не способен. В отличии от Федора Михайловича дар Толстого состоит в умении так описать героя и раскрыть его внутренний мир, что он становится полнокровным трехмерным человеком с пластичным мышлением не ограниченным жесткими рамками: в один момент повествования герой может думать и вести себя одним образом, а через несколько страниц уже совсем иначе. Как живой человек. Читая Толстого, у меня всегда было ощущение, словно Толстой описывает себя и ему не нужно было ничего выдумывать. На самом деле за любой естественностью и кажущейся простотой всегда стоит не только талант художника, но и большая кропотливая работа. Поэтому Толстой - писатель достоин огромного восхищения.

Несмотря на то, что роман называется Анна Каренина, сама Анна пусть и центральный, но все же один из равноценных героев. В романе несколько практически независимых и самостоятельных сюжетных линий и целая вереница “трехмерных” толстовских персонажей, в которых хочется всматриваться. Они правда хорошо прорисованы: семья Левиных, семья Облонских, семья Карениных. Мой любимый персонаж - это Анна Каренина, но многим моим знакомым больше интересен Левин и Облонский. Я думаю, это зависит от жизненного опыта и внутренних предпочтений читателя.

Анне Карениной чуть за 30. Есть сын. В 18 она вышла замуж не по любви за высокопоставленного чиновника. На протяжении брака с Карениным она скорее пребывала в полусне, чем жила по настоящему. Ее жизнь перевернула встреча с молодым офицером Алексеем Вронским.

На первый взгляд измена мужу такая незатейливая история, достойная разве что фельетона, и на этом на Анну можно было бы повесить ярлык “Падшая женщина” и закрыть книгу. Однако это будет только полуправдой. Чтобы оценить человека нужно смотреть не та то, чем он похож на других, а на отличия. Это же применимо и к героям книг. Живя в мертвом и даже некрофильском мире высшего общества царской России, Анна смогла сохранить в себе жизнь. Ее любовь к Вронскому словно вырвала ее из небытия, позволив очнуться от окружающего морока, заполняющего все как газ или, как находясь в затхлой комнате, распахнуть окна в утренний сад и окунуться в океан свежего воздуха.

Любовь стала для Анны чем-то вроде стены от многолетнего удушья, возможностью реализовать зачатки прекрасного человеческого: любить и быть любимой, которые в ней заложены: “Я как голодный человек, которому дали есть. Может быть, ему холодно, и платье разорвано, и стыдно ему, но он не несчастлив.” Т.е на любовь и супружескую измену Анны нельзя смотреть как на попытку скучающей стареющей женщины удовлетворить свою похоть, это скорее ключ к выходу из тюрьмы. Именно этот побег ей не простили, а не сам факт супружеской измены.

Все хорошее в этом мире всегда подается в паре с чем-то неприятным. Так талант гениального художника Толстого подается с его любовью к морализаторству. Толстой - русский пуританин. Сама по себе природа толстовского морализаторства достойна целого исследования. (Чтение Толстого увело тысячи его читателей к секты. Кажется парочка до сих пор существует где-то в Канаде. Как знать, возможно не только эти читатели, но и он сам не понимал до конца истинной ценности своих произведений. Иначе зачем он убивал свое время талантливого художника на все эти наставления на путь истинный.)

Нравоучения - это Левин и сюжетная линия связанная с ним. Должно быть на нем Толстой хотел показать, как нужно жить, что на мой взгляд, не получилось. Да и знал ли Толстой вообще ответ на вопрос “как жить”? Глядя на Левина, становится понятным почему Толстой хотел уничтожить роман. В конечном счете все движение Левина к “прекрасному” выразилось в заключение брака по расчету, в котором ни он не любит по настоящему своей жены, ни она его. Гора родила мышь. Левин со своими крепостными мужиками, приключения дурочки Кити - все их семейство на протяжении книги нагоняли на меня какую-то вековую русскую тоску. Несколько раз я даже пролистывал страницы, когда они приходились на Левиных. Либо может быть это было актуально сто лет назад, но в наше время уже не цепляет от слова никак. Какой-то ненужный шум, мишура, выбрось ее и роман ничего не потеряет, а может только станет только лучше. (Но что сделано, то сделано.) Шумы шумят, Левины варят варенье, косят траву, охотятся, что-то едят, встречают весну в полях, что-то сеют, рожают и никак не остановятся.

Мир романа Анна Каренина - это умирающий мир России начала прошлого века с единственным живым существом в нем. Анна жила и обменять жизнь на выживание она была не согласна. Ее не стало и остался мир со всеми этими кровожадными уродскими куклами бесцветный и скучный. Тотальная безысходность, всюду смерть - такой итог всего? Это хотел сказать Толстой? Вложить столько сил и энергии в свою работу, чтобы показать неотвратимость наказания и смерти за любую попытку обрести счастье? Очевидно мы пришли в своих выводах куда-то не туда. Толстой ведь на самом деле любил жизнь, как никто другой.

Давайте вернемся на несколько шагов назад, Герои толстого - осколки души самого писателя. Да, ему платили большие деньги за его книги, но взамен он вкладывал в них самого себя. Может быть в этом секрет дара Толстого - ему выдумывать ничего и не нужно было. Как, очевидно, Левин - это одна из ипостасей Толстого, так и Анна есть женское альтер эго писателя. Это читательское открытие из разряда совсем неочевидных, но, возможно, разберись Толстой кое с чем в себе, и Анну не понадобилось бы убивать. Неотвратимость расплаты за личное счастье, неизбежность смерти и т.п. религиозный нарратив, как прикрытие своей собственной несостоятельности. Он позволил Анне “роскошь любить и быть любимой”, но не позволил себе, сублимируя свой внутренний раздрай в книги, от продажи которых он скупал землю в окрестностях Красной поляны…

Был ли шанс у Анны? Смерть всегда выглядит очень реалистично. Все происходящее с ней кажется таким естественным, но действительно ли все могло пойти только таким путем и никак иначе. Ведь на самом деле нет. Толстой тщательно спрятал от читателя стеклянные потолок и стены того коридора, по которому заставил двигаться героиню к своей ловушке. Ведь не было у нее никакой свободы выбора. Как охотник загоняет животное в капкан постепенно сужая и сужая его возможности убежать, так и Толстой: подсадил Анну на наркотики, подсунул Вронскому княгиню…, а Каренина затянул в секту, заставил сына Анны за год забыть о ней и стыдиться своих воспоминаний о матери и тд. Это ведь совсем не обязательные события, а скорее больше похоже на какое-то роковое стечение обстоятельств. Толстой как демиург направляет героев, дергая за невидимые ниточки, при этом пытаясь казаться отстраненным наблюдателем.

Писатель постоянно разговаривающий с читателем как бы говорит: “Я люблю Анну так же как и ты, читатель, поэтому, давай, дадим им шанс, как знать, может быть у них все и получится”. Но этот “щедрый шанс” какой-то обман, только чтобы показать то, что нужно показать самому Толстому: что люди/этот мир устроены именно так и не может быть иначе. В действительности уже с самого начала романа ни о каком шансе речи не идет. Начиная смертью рабочего на вокзале, когда Анна встретила Вронского, выстраивается вектор всего романа. Анна неумолимо движется к смерти по лабиринту Толстого с единственным выходом, как поезд по путям из пункта А в пункт Б. (Жуткий старик который преследует Анну в ее кошмарах может быть это сам Толстой?). На протяжении всей книги любое движение героев было только движением по изначальной схеме, как бы хорошо эта схема не была замаскирована. Толстой создал героев способных выйти за рамки схемы, но сам не позволил им этого.

Кто же все-таки не простил Анну: “они” не простили, Анна не простила себя, Толстой не простил Анну? Или может Толстой не простил себя и эта книга попытка примирить себя с миром, встроить себя в него через ритуальное убийство героини, которая есть ничто иное как отражение его самого? Что, если Толстой соткал этот пестрый и удивительный по красоте “ковер” романа только чтобы спрятать под ним свой собственный труп. Возможно, такой исход - это личные счеты писателя с самим собой, но никак не объективная реальность или неотвратимые законы природы, которые мы должны усвоить раз и навсегда прочитав роман.

Альтернативный финал, в котором Анна разводится с мужем, выходит замуж за Вронского и наслаждается жизнью в любви не такой уж нереалистичный. Все может стать настоящим, если верить друг в друга. И фразы наподобие: “нет, они не простят” - это все ерундистика. Нет никаких “они”.